Ж. Назаралиев отправляется в Хорог, где еще совсем недавно бушевала гражданская война. Он погружается в атмосферу быта памирцев. Узнает, на какие ухищрения идут наркокурьеры, чтобы переправить афганский опий и героин на таджикскую территорию. Его ожидают опасный путь по горным серпантинам, разговор с водителем, желающим быть наркодельцом, и вопросы пограничникам, на которые они не могут найти ответы.
Пограничный Хорог, столица Горного Бадахшана.
В воздухе витает аромат восточных сладостей. Мимо меня проходят ярко одетые памирцы. Глядя на все это, мне трудно поверить, что в середине 1990-х годов здесь бушевала гражданская война. Был взорван мост на автотрассе Хорог – Душанбе, и памирцы оказались в полной изоляции. Для того чтобы заработать, они ночами на надувных автомобильных шинах переправляли наркотики с левого (афганского) берега на правый (таджикский).
Устроившись на своеобразном плоту, наркодельцы гребут от афганского берега к Хорогу. За ними на резиновых кругах прыгают по волнам мешки с грузом, в которых расфасован опий. Пограничники в бинокли видят нарушение границы, но быстро добраться горным берегом к месту переправы не на чем, а открывать огонь бесполезно: расстояние между заставами - десять-двенадцать километров.
До 1979 года производство опиума в Афганистане колебалось в пределах 200-400 тонн. Во времена советского вторжения начался опийный бум: к моменту вывода советских войск производство опиума возросло от 1000 до 1500 тонн. В период между 1994 и 1998 годами на мировые рынки ежегодно поступали афганские наркотики в количестве до 2500 тонн.
На бадахшанском рынке цена героина колеблется от $ 5000 до $7000 за килограмм. Если контрабандисты пройдут до Оша, они получают за килограмм героина $ 25000. А кто доберется до Москвы, может взять за килограмм наркотиков до $100000. Каждый год на памирских пограничных постах задерживают 20-30 килограммов героина и опия-сырца.
– Провези я из Хорога в Ош пару мешков наркоты, хватило бы купить дом, разбить сад и больше никогда не трястись по тракту,– делится мыслями водитель самосвала. Он любезно согласился довезти меня в Мургаб. Автомобиль с ревом преодолевает опасную автотрассу Хорог - Ош.
– Большой риск, – отзываюсь я.
– А так не рискую? Но тогда знал бы, за что.
Наркокурьеры знают, за что рискуют.
Проверив наши документы на посту Жаман-Тал, пограничники пригласили в вагончик, угостили горячим чаем в жестяных кружках. Мы разговорились. На счету поста немало задержанных наркоперевозчиков. Сопровождая крупную партию, контрабандисты обычно подъезжают раньше, чем машина с героином, и торгуются с теми, кто на посту. Молодому офицеру, с которым наркодельцы безуспешно вели разговор о пропуске партии опия-сырца, бросили на стол фотографию его маленькой дочери. «Не пропустишь – живой не увидишь...» Он не пропустил, однако место службы пришлось сменить…
За пропуск крупной партии наркокурьеры предлагают от $20000 до $50000 долларов. «И ничего не надо делать, только на секунду повернуть голову в сторону», – смеются пограничники. Они убеждены, что на крупные партии наркоты поступает заказ и их прохождение контролируется.
Однажды, рассказывают на посту, у наркокурьеров взяли около 300 килограммов опия; по словам задержанных, груз предназначался для Амстердама – там его ждали через два дня. Видимо, груз наркотиков был заранее оплачен, задержка партии неминуемо должна была вызвать вторую попытку. И точно, месяц спустя был задержан грузовик, в котором был опий. Наркотики были такого же веса и в той же упаковке.
– Стало быть, весь путь от Москвы до Амстердама наркотики обеспечены прикрытием, – с обидой говорит майор П., намекая на коррупцию, существующую в высших эшелонах власти, в том числе в силовых структурах.
– Кто же прикрывает наркокурьеров?
– Вопрос лучше задайте в Москве.
Полный текст книги Ж. Назаралиева «Изабавь и прости» вы найдете на официальном сайте: www.nazaraliev.kg.