Ко времени Ювенала римские авторы, кажется, уже перестали повторять многочисленные пропагандистские штампы о битве при м. Акций и Клеопатре, но при этом популярные предубеждения о «женоподобных» египтянах и их «варварских» религиозных практиках продолжали существовать 84
. Ювенал откровенно презирал Египет, Александрию и самих
египтян (Sat. XV. 2‒4; VI. 83). Для него Александрия – это город,
пользующийся дурной славой за распущенность (Sat. VI. 83–84), культы египетских богов Ювенал считал нелепыми, а жрецов – мошенниками, которые одеваются как Анубис и «глумятся над поникшим народом» (plangentis populi currit derisor Anubis), оплакивающим Осириса (Sat. VI. 534).
***
В своей пятнадцатой сатире Ювенал сводит воедино все вообразимые
оскорбительные высказывания о Египте (Sat. XV. 1–8). Он называет
египетские культовые обряды абсурдными: в то время как египтяне
запрещают резать молодых коз, они разрешают есть человеческую плоть (Sat.
XV. 11–13). Разумеется, доказательств этого ужасного утверждения у
Ювенала не было, если не считать сомнительной истории о случае
каннибализма в борьбе между жителями Дендеры и Омбоса, которые он
описывает в деталях
86
. Ювенал утверждал, что вся эта история произошла
«недавно, в консульство Юнка» (set nuper consule Iunco), т.е. в 127 г. н.э.
***
Здесь следует отметить, что обвинение в каннибализме в
древнем мире часто было способом обозначения «других» и сопровождалось обвинениями в человеческих жертвоприношениях и кровосмесительных браках88
, что встречается не только у Ювенала, но и у других римских
авторов. Склонность к каннибализму – четкая характеристика общества,позволяющая отделить «цивилизованный» народ от «нецивилизованного» 89. Как убедительно доказывает Уильям Аренс, обвинения в каннибализме, будучи сравнительно распространенными, в действительности крайне редко находят свое подтверждение 90.
Вторая линия противопоставления Ювеналом римлян и египтян – это
поклонение животным. Он упоминает необычную для римлян культовую
практику, чтобы обосновать собственные суждения о каннибализме египтян.
Для Ювенала поклонение животным и каннибализм являлись инверсией
нормальной иерархии жизни между богами, людьми и животными. Эта
иерархическая «неразбериха», в некотором роде, также представляла египтян иррациональными и бесчеловечными.
***
Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что среди римских
авторов от I в. до н.э. и до IV в. н.э. мы не найдем ни одного, кто пытался бы осмыслить египетскую культуру. Они не видели различий между коренными египтянами, александрийцами и другими греками, проживавшими в стране, и это при том, что даже официальное обозначение Александрии было «Александрия при Египте» (Alexandria ad Aegyptum), а сам город был, по сути, полисом, большим и процветавшим, но совершенно оторванным от жизни царства, существовавшим в нем как инородное тело 95
. Для римлян все они были египтянами, и, неудивительно, что это нашло свое отражение в официальном обозначении всех жителей Египта (кроме граждан Рима), начиная с римского правления в стране в 30 г. до н.э., как «местных» или провинциалов 96. Римские авторы практически не посещали Египет97 , а их осведомленность о стране и ее культуре основывалась на слухах и домыслах, что делало эти нания чрезвычайно ограниченными и поверхностными.
***
С другой стороны, похоже, что негативный образ Египта был популярен в большей степени именно среди римской интеллигенции, а не сновной массы населения. Египетские культы продолжали завоевывать опулярность по всей империи, а их популяризации способствовали даже некоторые императоры 100.