Это был низкотемпературный роман. На одном градусе. Градусе его желания. Будто у Наташки желания не было. То есть Наташка была для него как полуфабрикат. Взял, достал из холодильника, разморозил, поматросил, в кино-ресторан сводил и обратно в морозильник. Чтоб не испортилась, и никому не досталась. А сам - домой, к жене, теще и ребенку. Конечно, это удобно – иметь девушку про запас. Надоест постная домашняя еда, перченая теща, сдобная до изжоги жена, он из дому и к Наташке. А она его увидит, оттает вся. Одарит полуобморочным высокотемпературным сексом.
Виктор был телемагнат. Познакомились они в Екатеринбурге, на балу прессы. Наташка была талантливая, незанятая, необремененная журналистка. Общие интересы. Роман на расстоянии, безопасный. Жене говоришь: командировка.
Перед Рождеством Виктор решил:
- Все. Ухожу из дому!
Их роману с Наташкой было почти столько же лет, сколько и браку с женой. Виктор купил две путевки во Францию, будто это будет их с Наташкой медовый месяц.
Наташка боялась спугнуть счастье. Ни одна живая душа не знала о поездке.
Она позвонила ему за день до вылета:
- Понимаешь, сын заболел, - пролепетал он. - Такие вот дела…Я не смогу полететь…
Наташка плакала тихо, зло, целую ночь. Не Парижа было жалко. А будущего, которое замаячило на горизонте, а теперь катилось в тартарары. Утром она решила: «Какого черта? Увижу Париж, а там видно будет – стоит ли умирать…»
В Рождество на Елисейских Полях было светло от фейерверков и иллюминации. Наташка оттаивала после Витиного холодильника.
- Бонжур! – раздалось из кампании пьяных французов, стреляющих шампанским в небо.
К ней подошел мужчина, протянул бокал и что-то спросил по-французски. У Эрика была пробивающаяся лысина, уши пельмешками и …большая улыбка. Улыбка все окупала. Она была сильнее всей новогодней иллюминации. Теплее.
Итак, картинка: рождество-Париж, и тут одетый в джинсы-куртку Санта-Клаус с ушами-пельмешками. Ну какая девушка не увидит в этом божий промысел? Ну только если дремучая дура, которая не читала сказок…Эрик-Санта предложил встретиться завтра, потом еще и еще. Было стойкое ощущение, что на небо кто-то с земли отстучал скупую телеграмму о несправед